Действующий с 2008 года фонд, объединяет вокруг себя многотысячную общину польской диаспоры всего мира. Это в первую очередь поляки (и их потомки), имеющие родственные связи с бывшими Кресами, среди них — многие cибиряки и cибирячки.

Фонд регулярно организует конференцию «Память поколений». В 2023 году честь принимать представителей польской диаспоры и спикеров досталась Музею памяти Сибири.

Герой борьбы за правду

В рамках симпозиума запланировано шесть лекций. Первую произнес Дэйв Стюарт из США, подготовливающий книгу для Катынского музея в Варшаве. Его отец, Дональд Б. Стюард, был среди свидетелей эксгумации в Катыни, проводимой немцами, а позже отправлял в Соединенные Штаты зашифрованные сообщения, в которых указывал на Советы, как на виновников резни. Аналогичную роль сыграл лейтенант Джон Х. Ван Влит.

Дэйв Стюарт представил результаты своего исследования американскому правительству о событиях на польских восточных окраинах во время Второй мировой войны, особенно о Катынском расстреле. Сосредоточился в основном на роли лейтенанта Генри И. Шиманского в выяснении истины.

Как Дональд Б. Стюард и Джон Х. Ван Влит, Генри Игнатиус Шимански (1989–1959) учился в Военной академии Вест-Пойнт. Он имел польские корни и свободно говорил на языке своих предков. Во время Второй мировой войны он служил помощником атташе в Египте и офицером связи с польскими и чехословацкими вооруженными силами на Ближнем Востоке. – В 1943 году он стал соавтором позднее утерянного отчета («Отчет Шиманского») об ответственности СССР за Катынское преступление, – объяснил Дэйв Стюарт.

Во время своего пребывания в Каире, Шимански собирал рассказы поляков, которые, из так называемой Армии Андерса, эвакуировались из Советского Союза, куда они попали, среди прочего, в результате депортаций или заключения в ГУЛАГе. Собеседники рассказывали об условиях, в которых они содержались в лагерях для военнопленных, реалиях жизни депортированных цивильных и всей информацией о пропавших без вести польских офицерах, которая доходила до них.

– Вскоре после того, как были раскрыты массовые убийства в Катыни, Шимански собрал интервью в 70-страничный документ под названием «Отчет Шиманского». 29 мая 1943 года он передал его американской военной разведке, — сообщил Стюарт.

Отчет состоял из двухстраничного введения и девяти приложений. Первым свидетельством стала записка Юзефа Чапского от 1942 года о пропавших без вести офицерах.

– Отчет попал к заместителю начальника штаба американской разведки (G-2), генерал-майору Джорджу В. Стронгу, начальнику Шиманского. Он ознакомился с документом, а затем приказал своему подчиненному направлять дальнейшие отчеты о Катынском расстреле только в том случае, если они докажут соучастие Германии. Затем Стронг пометил «Отчет Шиманского» как совершенно секретный и заархивировал его.

Самого Шиманского отправил в Италию в качестве офицера связи со 2-м польским корпусом. Он отправился на линию фронта и воевал, в том числе, в Монте-Кассино, — продолжил докладчик.

В 1944 году Шимански присоединился к штабу генерала Дуайта Эйзенхауэра как специалист по польским делам. После войны он занимался репарациями для польских военнопленных и так называемым  „dipisów”, т.е. находящиеся в лагерях, организованных союзниками, «перемещенные лица» — люди, оказавшиеся на Западе во время войны, например, в результате депортации в Германию на принудительные работы или после освобождения из немецких концентрационных лагерей.

– В 1951 году Шиманский имел возможность послушать речь Тадеуша Михаэля Махровича, члена Палаты представителей. В разговоре с политиком, он рассказал о отчете, который подготовил в 1943 году. Махрович пытался получить документ, но спецслужбам не удалось найти «Отчетa Шиманского». Это имело сильный резонанс в средствах массовой информации, поскольку это был второй (после приготовленного Ван Влитом) пропавший отчет о Катынском расстреле. Два дня спустя „The Washington Post” сообщил, что «Отчет Шиманского» был найден, однако приложение № 9 было ранее отправлено в Нюрнберг. Об отчете Ван Влита не осталось никаких следов, — добавил Дэйв Стюарт.

В 1952 году Генри И. Шимански дал показания перед комитетом по расследованию Катынского расстрела, и в том же году он начал разведывательную работу для ЦРУ на территории Германии. Через год он вышел на пенсию и до самой смерти жил в Колорадо.

В помощь соотечественникам – польские делегации в Казахстане

После перерыва была еще одна сессия. Доктор Дмитрий Панто, сотрудник Гданьского музея Второй мировой войны, связался с Белостоком с помощью онлайн-видеоконференции. Его лекция касалась польских представительств в Казахстане в 1941-1942 годах. – Функционирование представительств зависело от текущих отношений между польским правительством и Советами, – пояснил доктор Панто.

Сеть польских представительств в Советском Союзе была создана после подписания Соглашения Сикорского-Майского (состоявшегося 30 июля 1941 г.). – В сферу деятельности представительств входило все, чем занимались консульства, и даже больше, как вспоминал посол Польши Станислав Кот, – рассказал исследователь. – Советский Союз не согласился на открытие консульств под предлогом того, что не сможет обеспечить безопасность дипломатов. По моему мнению, Кот был прав, когда писал, что Советы приравнивали консульскую службу к шпионам, — добавил он.

Представительствa были легализованы 8 января 1942 года. До середины июня они работали эффективно в меру своих возможностей.

Чем занимались представительствa? Прежде всего, оказанием помощи. Здесь поляки, находящиеся в СССР, могли получить польский паспорт, финансовую помощь, одежду или еду. – Вокруг представительств собиралась польская община, иногда такое здание называли «Польским домом», – рассказывал канд. наук Панто. При представительствах  были амбулатории, больницы, детские дома для детей-сирот и дома престарелых, часовня и польская школа. На складах хранилась полученная от союзников материальная поддержка.

Благодаря представительствам многие поляки выжили, в том числе и потому, что они предоставляли работу. – Здесь были рабочие места, например, для машинистки или кладовщика, – пояснил учёный.

По планам польской стороны должна была быть создана целая сеть учреждений. Наверху структуры должно было находиться посольство Польши в Москве, ниже представительства, затем доверенные лица в областях, ниже — связные в районах, колхозах и совхозах. Профсоюзы должны были действовать от имени делегаций на местах. К сожалению, в итоге было создано только 20 представительств . Связных было мало. Многие задачи легли на плечи доверенных лиц.

Польское правительство хотело оказать помощь как можно большему количеству поляков и создать объекты в важных транзитных пунктах, в том числе в портовых городах, — для получения помощи (медикаментов, продуктов питания, одежды) от союзников. Но Советы не согласились учредить представительств в столицах региональных республик, это должны были быть другие города. Исключением стал Алматы.

Как пояснил канд. наук Панто, работа  представительств была затруднена из-за логистики, коммуникации, а также препятствия со стороны местных властей. – Местные чиновники боялись сотрудничать с представительствaми, опасаясь обвинений в шпионаже, поэтому каждое решение обсуждали с руководством, это продолжалось неделями, – рассказывает историк. Кроме того, во многие места трудно былo добраться. Нужна была машина или лошадь. Общение было ужасным. — Отправка могла занять неделю, — сказал спикер.

– В конце июля 1942 года Советы начали закрывать делегации под предлогом, что в Советском Союзе уже меньше поляков, – продолжил  Панто. Некоторых делегатов арестовали. Закрытие представительств  в морских портах, подвергло поляков голоду. Они потеряли доступ к продовольственным складам.

— Арест делегатов с дипломатическим статусом встретил противодействие со стороны польского правительства, — сказал историк. – Посол Кот подал 9 июля 1942 года протест, требуя освобождения делегатов и возврата документов, денег и печатей, захваченных Советами. При этом Советы oбвинили сотрудников представительств  в шпионаже.

– Это оказало катастрофическое влияние на судьбу депортированных. Приостановлена выдача одежды, продуктов питания и денежных пособий. Советы захватили склады. Многие детские дома и дома престарелых остались без поддержки.

Ликвидация делегаций была запланированной акцией, — пояснил Дмитрий Панто, — которая завершилась 20 июля 1942 года. Все делегаты попали под следствие НКВД, которое длилось с июля по октябрь. Всего было задержано 770 человек. Многих сотрудников  представительств приговорили к тюремному заключению. 78 человек были высланы из СССР. Среди них были и те, кто вернулся в Лондон. Их воспоминания и отчеты сегодня являются важными историческими источниками, доступными в Институте Сикорского,- подчеркнул ученый.

После операции НКВД остались только доверенные лица, действовавшие на местах, но со временем их учреждения были закрыты, а сами они арестованы. Многие из них были обвинены в шпионаже и отправлены в ГУЛАГ. После раскрытия Катынского расстрела, когда СССР разорвал отношения с польским правительством, Советы захватили оставшиеся здания и склады представительств . Они создали собственную сеть учреждений на базе Союза польских патриотов.

Завершая свою лекцию, канд. наук Панто призвал помнить о сотрудниках  представительств, доверенных лицах  и всех, кто был предан работе для своих соотечественников в СССР: — Работа в представительствах  требовала целеустремленности и настойчивости. Они были героями, они работали на благо других по 14-16 часов каждый день под надзором НКВД, рискуя собственной свободой и даже жизнью, — подчеркнул канд. наук Панто.

Портал «Мир Сибири» – путешествие во времени и пространстве

Во время третьей лекции канд. наук Томаш Данилецки из научного отдела Музея памяти Сибири представил собравшимся научно-популярный портал  «Мир Сибири». Это инициатива музея, реализованная при поддержке Центра Диалог им. Юлиуша Мерошевского. Здесь регулярно публикуются тексты, подготовленные специалистами из разных областей — истории, архивного дела, этнографии, литературы и искусства, — освещающие вопросы, связанные с Сибирью.

Важной частью портала являются подкасты, то есть передачи, которые можно слушать в любое время. Отдельные разделы включают «Базу знаний» с коллекцией фильмов, записей и фотографий и «Силуэты», представляющие людей, связанных с Сибирью в широком смысле.

Создатели портала также публикуют здесь архивные фотографии, история которых (или люди, на которых они сфотографированы) неизвестна. Благодаря сообществу, формирующемуся вокруг сайта, уже удалось описать ряд фотографий и идентифицировать людей и места. У портала также есть амбиции стать местом обмена информацией для потомков cибиряков, разбросанных по всему миру. Поэтому у него есть не только польская, но и английская версия.

Помню, вспоминаю, молчу…

Четвертым выступлением стала лекция канд. наук Элисон Урбан из Калифорнийского университета в Сан-Диего. Исследователь рассмотрела феномены памяти и постпамяти, а также процессы передачи воспоминаний между поколениями. «Мы так много говорим о памяти, потому что у нас ее осталось так мало», —девиз лекции был выбранный из книги Пьера Норы «Между памятью и историей».

Областью интересов ученого из Сан-Диего являются коллективная память, ее передача из поколения в поколение и совместное использование.

Спикер рассказала о своем собственном опыте как потомка сибиряков воспитанная в  Америке. Хотя она говорила по-английски, она использовала польские слова, говоря о членах семьи: — Я выросла, слушая истории, рассказанные моей бабушкой и тетями. Так что я была убеждена, что все знают о депортациях и Сибири. Как я была удивлена, когда в школе об этом ничего не говорили!

Элисон Урбан обратила внимание на то, как молодые поколения впитывают воспоминания своих родителей или бабушек и дедушек: — Я чувствовала, что воспоминания моих тетушек и бабушек принадлежат мне.

Ученый посветила часть своей лекции четвертому поколению и таким явлениям, как фантомная память и постпамять. Во многих семьях не хватает истории, правда об их корнях не передается. Иногда из-за физического отсутствия предка, иногда в результате сознательного молчания. Не всегда легко извлечь или передать семейную историю, не травмируя ни рассказчика, ни слушателя.

Память необходима – для того, чтобы мы знали свои корни и могли создавать свою идентичность, а также для того, чтобы чтить тех, кто был обречен на забвение.

– Акт памяти – это акт сопротивления. Это отказ быть забытым. Потому что быть незамеченным – это больно… — сказала Урбан.

– Как стимулировать рассказывать и передавать историю? – спросила исследовательница и привела пример из собственной жизни. – Моя тетя однажды сказала мне: никто не говорил, пока ты не начала спрашивать…

Польские строители Сибирской железной дороги

Пятое выступление было путешествием во времени и пространстве: Марта Червенец-Ивасик, готовящая докторскую степень в Университете естественных и гуманитарных наук в Седльце, представила профили польских железнодорожников, строящих Транссибирскую магистраль.

– Более 15 тысяч человек польской идентичности работало на Транссибирской магистрали. Я готовлю биографический словарь, в моем списке 600 имен, — рассказал исследователь.

– Это были люди, долгое время жившие в Сибири, например, потомки повстанцев, каторжников и ссыльных. Было также много польских крестьян и рабочих, уехавших в Сибирь на заработки. Некоторые чиновники, в свою очередь, получили направления на работу. Большую группу составляли беженцы, то есть поляки, переселенные во время Первой мировой войны, а также бывшие военнопленные или солдаты, принимавшие участие в русско-японской войне в Маньчжурии и решившие, после разгрома армии поселиться в Сибири — перечисляла Червенец — Ивасик.

Ученый представила биографии избранных людей, причастных к созданию Транссибирской магистрали.

Казимеж Фальковски (1875-1936) был вице-президентом дирекции Ачинско-Минусинской железной дороги. После возвращения в Польшу в 1920-е годы работал в Верховном контроле, а в 1930-е годы был директором железной дороги в Вильнюсе.

Иероним Бейнар-Бейнарович, 1860 года рождения, был сыном ссыльного послеянварского. Работать на железной дороге начал счетчиком вагонов на станции Тайга. Позже он был чиновником Западно-Сибирской железной дороги. — Есть записи, что он похитил свою жену, Елену, урожденную Залеску, из станционной столовой, где она работала, — с улыбкой рассказала исследователь. – Хотя, вероятно, все было сделано с согласия дамы, записи пестрят возмущениями по поводу того, что подобный поступок совершил чиновник. Однако брак, вероятно, был счастливым, — заключила Черченец-Ивасик.

Теофил Влостовски (1868-1930) был социалистическим идеологом. С 1888 года был активным членом социалистической партии. Арестованный, 1894-1896 годы он провел в Х Павильоне, а затем в 1897 году был сослан в Сибирь. В 1902 году, по данным источников, он был служащим Забайкальской железной дороги в Иркутске. После восстановления независимости Польши жена Влостовского уезжает на родину. Он остается в Советском Союзе и умирает в Москве в 1930 году.

Среди польских железнодорожников появился также отец Чеслава Милоша, Александр. Он строил железнодорожные мосты в Сибири. – Спустя годы в своей профессиональной биографии он не написал, о времени, затраченном на эту работу, – отметила спикер.

Чрезвычайно интересной была часть лекции Червенeц- Ивасик на тему Харбина (он же Чарбин). – Сегодня это шестой по величине китайский город, – сказала она. – А основал его поляк и долгие годы был центром польской культуры.

Inżynier Adam Szydłowski (1860-1916). Wydelegowany przez zarząd budowanej dopiero Kolei Wschodniochińskiej wybrał ten punkt na mapie Mandżurii, nad rzeką Sungari, jako ośrodek administracyjny dla kolei. Miała ona połączyć południową Syberię z portowym Władywostokiem nad Morzem Japońskim. Budowa ruszyła w 1897 r. Rok później Szydłowski kupił starą gorzelnię i na swoich gruntach zainicjował rozwój miasta. W 1903 r. przejechał tędy pierwszy pociąg.

— Здание вокзала, уже не существующее, было точной копией вокзала в Седльце, — указал на фото исследователь. – Это проект архитектора Игнация Цитовича.

– В Харбине было два римско-католических прихода и польские школы, поляки создали здесь ассоциации, скауты и многочисленные предприятия, – сказала она.

– В Польше до сих пор действуют две харбинские ассоциации – в Свебодзице и Щецине, – добавила Марта Черченец-Ивасик.

В конце лекции исследователь пригласила всех желающих посетить ее сайт, представляющий собой базу исторических сведений о польских железнодорожниках – www.kolejarze-online.pl.

Виртуальный музей для всего мира

Конференция завершилась презентацией виртуального музея «Кресы-Сибирь» под руководством Фонда Кресы-Сибирь. Виртуальную прогулку устроили зрителям Ирена Лоу из Новой Зеландии и Анна Пацевич из Австралии.

На этом портале представлена ​​история польской Сибири на польском и английском языках. Он предоставляет большую базу данных, включая список репрессированных (Стена памяти), а также большой ресурс фотографий и документов. Во вкладке «Свидетельские показания» вы можете найти сотни письменных рассказов и записанных показаний свидетелей истории.

Члены сообщества Фонда Кресы-Сибирь провели в Белостоке еще три дня. Они посетили постоянную экспозицию Музея памяти Сибири, приняли участие в мероприятиях Всемирного дня Сибиряка – в рекламе монографии SYBIR, театральном представлении и городских торжествах 17 сентября.