На встрече под руководством профессора Войцеха Слешиньского, директора Музея памяти Сибири, присутствовали историки из Университета в Белостоке, д-р хаб. Ян Шумски и д-р хаб. Данель Боцьковски.
– Недаром этот разговор происходит в Музее памяти Сибири, — начал профессор Слешиньски. – Мы в самом современном историческом музее Польши, нарративном музее. В нашем названии есть три важных понятия, на одном из них – память – мы сейчас сосредоточимся.
– Человек не может влиять на прошлое, но он имеет влияние на его интерпретацию. Так настоящее влияет на восприятие прошлого. Память необходимая для функционирования. Человек, лишенный прошлого, имеет проблемы с самоидентификацией. В свою очередь, наличие общей памяти является основой для построения общества, — добавил проф. Слешиньски.
– Память — это не только исследовательская, но и почти ежедневная проблема, с которой мы живем как граждане и как сообщество, — отметил директор Музея памяти Сибири. – Например, дискуссия о военных репарациях со стороны Германии это вовлечение памяти о войне к актуальным политическим спорам.
– В каких пунктах историческая политика и память о Второй мировой войне в странах Центральной и Восточной Европы пересекаются и где они различаются? — спросил проф. Слешиньски своих собеседников.
Д-р хаб. Данель Боцьковски ответил: — К нашей дискуссии я бы еще добавил исторические воспоминания. Для памяти, мы создаем образ, но это также предполагает стирание того, что нам не подходит или размыто в результате процессов политических, исторических, пропагандистской деятельности.
– Вторая мировая война – это общность памяти, а забвение начинается с того момента, когда началась война, каковы ее последствия и как эта память строится жителями отдельных регионов Польши. Как она увековечила себя на социальном уровне? Память зависит от того, чье сообщение более эффективно, сказал доктор Данель Боцьковски. – Все согласны с тем, что была Вторая мировая война, но в разговоре с русскими мы бы разошлись, когда она началась: в 1939 или 1941 году. Для политологов это было еще до 1939 года.
Доктор хаб. Ян Шумски ответил: — В период господства над странами нашей части Европы, СССР навязывал свой нарратив через поминовение и соответствующую политику, школьное образование. После его распада произошли революционные изменения — страны, освободившиеся от господства, могли свободно поднимать темы, и мы можем наблюдать огромный рост интереса к таким вопросам, как советская оккупация.
– В представлении среднестатистического жителя Польши или Литвы период Второй мировой войны ассоциируется с двумя оккупациями, – продолжил Шумски. — А сразу за границей, в Белоруссии и в России, война началась в 1941 году. Любые рассуждения о сговоре Гитлера со Сталиным сводятся к русофобии и «попытке ревизии». Мы имеем дело с двумя диаметрально противоположными взглядами.
Профессор Слешиньски спросил об общих и постоянных элементах памяти о войне в Центральной и Восточной Европе. Относятся ли они ко всем нам?
Данель Боцьковски ответил: — Именно вокруг того, что разделяет, строится нарратив, и это наиболее увековечено. Универсальным элементом станет кошмар войны — конец текущей истории событий и развития. Это универсальный опыт захвата территорий, советизации, создания и эксплуатации репрессивного аппарата и перестройки общества в соответствии с коммунистическим видением. Однако, если мы посмотрим на навязанное Беларуси видение истории, то, что было очевидно в 1990-е годы, сегодня уже не очевидно. В Украине, с другой стороны, в настоящее время мы наблюдаем ускорение изменения этого видения.
– К этому следует добавить общий местный опыт, — сказал Боцьковски – Универсум – это еще и то, чем была Красная Армия после 1944 года, пришедшая на эти территории. Это было нечто другое, чем армия 1940-41 годов. Это был другой призыв, из глубин Союза, с другим поведением.
Доктор хаб. Ян Шумски ответил на вопрос проф Слешиньского: – Я хотел бы добавить один интересный аспект. В нынешнем российском нарративе (в ответ на резолюцию Европарламента, указывающую на то, что Советский Союз несет ответственность за военные преступления) интересна часть о депортациях 1940-41 гг. По мнению россиян, депортированные беженцы-евреи были спасены от польских националистов.
— Огромные потери и страдания в чисто человеческом измерении были бы общим знаменателем», — подытожил Шумски. – Тотальная война началась не в 1941 году, первые бомбы и потери в Польше – это сентябрь 1939 года. Общим показателем будут потери и страдания мирного населения, независимо от национальности, – сказал он.
Для всех интересующихся темой памяти о Второй мировой войне рекомендуем свежий, т.е. 22-й, номер «Бюллетеня истории пограничья». Научный журнал, издаваемый Музеем памяти Сибири, который доступен в нашем интернет-магазине: http://www.sklep-sybir.pl/…/biuletyn-historii…
